Он категорически в моем вкусе. В предновогодний период это особенно опасно, потому что всем ежам мира понятно, что ничего не выйдет, но очень хочется верить в чудо, которое нет-нет, да и рухнет в канун Рождества на голову простого обывателя.
Невысокий, чуть за тридцать, приятной наружности с очаровательной улыбкой и живым лицом. Способность выразить большую часть палитры эмоций одними бровями – на мой взгляд убойная разновидность обаяния. Я эти брови с их обладателем как манны небесной жду, и они являются, раз пять-шесть за день, утром, в обед и на несколько перекуров. Приходит, улыбается, поднимает брови «домиком», мол – извини что я туда-сюда шляюсь, а я улыбаюсь в ответ, понимающе, и наверное восторженно, потому что иначе на него смотреть не получается. Так мы и общаемся, зубоскалим и киваем друг другу, портить всю трогательность момента ломанным англо-русским – моим, и ломанным англо-немецким – его, пока не решаемся.
А в следующий понедельник он придет в последний раз. Не то командировка заканчивается, не то просто спасается бегством из нашей мерзлоты.